Поездка в Тотьму
Город, в котором умеют беречь историю
музейный десант
В рамках благотворительной программы «Музей без границ» фонда Потанина (номинация «Музейный десант»)
Сотрудник Забайкальского краевого краеведческого музея Ксения Максименя в рамках благотворительной программы «Музей без границ» фонда Потанина (номинация «Музейный десант») посетила удивительный город Тотьму Вологодской области. Предлагаем вашему вниманию ее очерк по результатам поездки.
Город основан ещё в средние века, но рассвет его пришелся на XVIII в. Стоит Тотьма на реке Сухона, которая впадает в Северную Двину. Издавна тотемцы были солеварами, торговцами и мореходами. Именно они покоряли Алеутские острова, Аляску. Уроженец Тотьмы основал Форд Росс в Калифорнии.
На гербе Тотьмы изображена чёрная лиса, которую они поставляли к царскому двору из северных земель. Лису здесь можно встретить повсюду.
Но ездила я туда не за Тотемскими древностями, и архитектурный шедеврами (а они там есть) а набраться опыта у местного музейного объединения, тому, как они привлекая грантровые средства, сотрудничать с различными общественными организациями открывают культурные центры, реставрируют дома, реконструируют солеваренный завод, разбивают сады - формируют городское пространство.
В Тотьме на 10 тысяч жителей более 40 НКО и музей совместно с ними привлёк на благоустройство более 200 миллионов рублей! Также в селе Никола развивается, осваивая новые площадки, музей Рубцова. В этом селе провел своё детство поэт, большинство россиян знает его как автора слов песен " Горница" и "Букет".
Но больше всего меня потряс открытый на грантовые средства Музей Одного Стихотворения. Студент Николай ехал в Никольское на поезде, станция в десятке километров. Ночью заплутал, чуть не замёрз, но увидел огонёк. Пожилая хозяйка приютила поэта и под впечатлением встречи Рубцов написал стихотворение. Музейщики восстановили заброшенный дом и теперь это музей русской сельской жизни, с её радостями и горестями, где звучат слова:
“
Русский огонёк
Погружены в томительный мороз,
Вокруг меня снега оцепенели!
Оцепенели маленькие ели,
И было небо темное, без звезд.
Какая глушь! Я был один живой,
Один живой в бескрайнем мертвом поле!
Вдруг тихий свет
(пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне, как сторожевой...
Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу (последняя надежда!),
И услыхал, отряхивая снег:
- Вот печь для вас и теплая одежда...
Потом хозяйка слушала меня,
Но в тусклом взгляде
Жизни было мало,
И, неподвижно сидя у огня,
Она совсем, казалось, задремала...
Как много желтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне и поразил
Сиротский смысл семейных фотографий:
Огнем, враждой земля полным-полна,-
И близких всех душа не позабудет!..
- Скажи, родимый, будет ли война? -
И я сказал:
- Наверное, не будет.
- Дай Бог, дай Бог...
Ведь всем не угодишь,
А от раздора пользы не прибудет...-
И вдруг опять:
- Не будет, говоришь?
- Нет,- говорю,- наверное не будет.
- Дай Бог, дай Бог...
И долго на меня
Она смотрела, как глухонемая,
И, головы седой не поднимая,
Опять сидела тихо у огня.
Что снилось ей?
Весь этот белый свет,
Быть может, встал пред нею в то мгновенье?..
Но я глухим бренчанием монет
Прервал ее старинные виденья...
- Господь с тобой! Мы денег не берем!
- Что ж,- говорю,- желаю вам здоровья!
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью...
Спасибо, скромный русский огонёк,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле - и нет тебе покоя...
Погружены в томительный мороз,
Вокруг меня снега оцепенели!
Оцепенели маленькие ели,
И было небо темное, без звезд.
Какая глушь! Я был один живой,
Один живой в бескрайнем мертвом поле!
Вдруг тихий свет
(пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне, как сторожевой...
Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу (последняя надежда!),
И услыхал, отряхивая снег:
- Вот печь для вас и теплая одежда...
Потом хозяйка слушала меня,
Но в тусклом взгляде
Жизни было мало,
И, неподвижно сидя у огня,
Она совсем, казалось, задремала...
Как много желтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне и поразил
Сиротский смысл семейных фотографий:
Огнем, враждой земля полным-полна,-
И близких всех душа не позабудет!..
- Скажи, родимый, будет ли война? -
И я сказал:
- Наверное, не будет.
- Дай Бог, дай Бог...
Ведь всем не угодишь,
А от раздора пользы не прибудет...-
И вдруг опять:
- Не будет, говоришь?
- Нет,- говорю,- наверное не будет.
- Дай Бог, дай Бог...
И долго на меня
Она смотрела, как глухонемая,
И, головы седой не поднимая,
Опять сидела тихо у огня.
Что снилось ей?
Весь этот белый свет,
Быть может, встал пред нею в то мгновенье?..
Но я глухим бренчанием монет
Прервал ее старинные виденья...
- Господь с тобой! Мы денег не берем!
- Что ж,- говорю,- желаю вам здоровья!
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью...
Спасибо, скромный русский огонёк,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле - и нет тебе покоя...